Социально-экономическое развитие. Население города

В XVI - первой половине XVII в. Полоцк являлся самым крупным городом в Белоруссии и во всем Великом княжестве Литовском. О территории, численности населения Полоцка сохранилось мало сведении. Известно, что в XVI в. в городе было до 80 улиц и переулков, он имел два замка - Верхний и Нижний, 6 посадов: Великий, Островский (Острогский), Экиманский, Заполотский (Заполотье, Заполота), Кривцов, Слободской. Город состоял не только из посадов-слобод, но также по древнерусскому принципу делился на сотни и десятки.

С начала XVI в. верховная власть Великого княжества Литовского стремилась превратить Полоцк в опорный пункт на северо-восточной границе Великого княжества Литовского. Осуществлению этого замысла способствовала предшествующая история Полоцка, когда он сложился как город-крепость, прикрывая границы Древнерусского государства от разбойничьих набегов ливонских и прусских "псов-рыцарей", нападений литовских князей. Крепостные сооружения Полоцка в начале XVI в. были перестроены и значительно расширены. В 1501 г. от правого берега Западной Двины до левого берега Полоты была сооружена прочная бревенчатая стена, прикрывавшая с востока Великий посад.

К середине XVI в. Полоцк представлял собой первоклассную по тем временам крепость, ключевой частью которой были замки. Их укрепления состояли из рва, вала, бревенчатой "в 5 стен городни" (ограды) и девяти башен от 4 до 7 м высоты. Каждая из них была рублена "в 3 стены". О размерах башен можно судить по таким данным: на ремонт одной из них в 1552 г. было заготовлено 1200 бревен и 300 деревянных брусов. Башни имели свои названия: Устейская, сторожившая устье Полоты, Мошна, расположенная в изгибе Полоты, Экиманская, Освейская, Софинская и т. д. В бойницах башен было установлено несколько десятков орудии. Два моста соединяли Верхний замок с посадами Заполотским и Великим. Общая длина валов и рвов, окружавших город, к середине XVI в. составляла 2301 сажень, а длина стен - 2249 саженей, или примерно 4 км. За этими стенами жил богатый и многолюдный по масштабам того времени город. По свидетельству Лебедевской летописи, в 1563 г. Островский посад "весь згорел, а дворов в Остроге згорело 3000". В Великом посаде, судя по его названию, было еще больше дворов.

Часть полочан жила в Верхнем замке, имевшем пять улиц (Великую, Петровскую, Ильинскую, Подольскую и Пятницкую) и два переулка (Андронов, Вознесенский). Были жители и в Нижнем замке. Известно, что, когда войска царя Ивана Грозного взяли 15 февраля 1563 г. Острогский посад, им навстречу вышло "3907 мужского полу, а жонок и девок 7253 и обоего [пола] 11160 человек, а по воеводским полкам и в Татарские станы вышли из Острогу... животов бесчисленное множество". Перед началом войны Полоцк в январе 1563 г. стал убежищем для населения "всего Полоцкого повету". Из этих свидетельств летописца нетрудно заключить, что Полоцк в середине XVI в. насчитывал несколько десятков тысяч жителей. Только в Острог-ском посаде их могло быть не менее 3000 семей, или 15 тыс. человек. Если, придерживаясь минимальных подсчетов, считать, что остальные пять посадов вместе имели столько же дворов, сколько один Острогский, то и тогда Полоцк имел не менее 30 тыс. жителей.

Общая численность жителей в Полоцке могла достигать в середине XVI в. 50 тыс. человек. Полоцк, несомненно, был в числе крупнейших городов феодальной Европы. Современник, описывая в 1576 г. город и его укрепления, озаглавил свое сообщение так: "Правдивое и точное сообщение о взятии знаменитого замка и очень большого пограничного города Полоцка, расположенного на литовском пограничье".

В XVI -первой половине XVII в. численность жителей часто резко сокращалась вследствие военных разорений, неурожаев, эпидемий, пожаров, феодального произвола. Последнее обстоятельство привело в 1525 г. к тому, что, как сообщал верховной власти в своей жалобе магистрат, "многие мещане ушли из города, оставив свои дома". Александро-Невская летопись сообщает, что после взятия Полоцка в феврале 1563 г. царь Иван Грозный приказал воеводе Довойне переписать "и шляхту и мещан и з женами и з детьми", а затем переселить их "в свою отчину к Москве и повелел же их дорогою беречи, а корм им давать доволен". За 16 лет (с февраля 1563 по октябрь 1579 г.) пребывания в составе Русского государства число жителей Полоцка заметно возросло за счет поселения русских людей, о чем упоминает в одном из своих писем брат полоцкого воеводы магнат Лев Сапега. 20 июля 1599 г. он сообщал Криштофу Радзивиллу, что среди жителей Полоцка "большая часть москвичей", т. е. выходцев из Московского великого княжества. Резко сократилось население Полоцка вследствие пожара 23 июля 1643 г., во время которого сгорели Верхний и Нижний замки, ратуша, башни, крепостная стена, костелы, церкви, расположенные между правым берегом Двины и левым Полоты. Но несмотря на все потери, Полоцк в XVI-первой половине XVII в. сохранил значение крупнейшего города в Белоруссии и во всем Великом княжестве Литовском.

Деревянная скульптура XV в. из Полоцка

Отличие положения Полоцка от других белорусских городов состояло еще и в том, что за ним, как видно из грамоты великого князя литовского от 23 июля 1511 г., сохранилось значение столицы Полоцкой земли.

Значение одного из крупнейших экономических центров Великого княжества Литовского Полоцку придавала его активная и обширная торговая деятельность. Она сложилась благодаря торговле с русскими городами Новгородом, Псковом, Москвой, Тверью, Торопцем, Белым, Великими Луками, Смоленском, с прибалтийскими городами Ригой, Кролевцем, Гданьском, а также Гнезно, Познанью, с городами Северной Германии. От Полоцка шло несколько дорог к городам Русского государства. Особенно оживленной была большая купеческая дорога (гостинец) через Невель на Москву. По сообщениям современников, эта дорога считалась в XVI в. одной из лучших и содержалась русским правительством в образцовом порядке. Через Полоцк пролегал путь купцов Москвы, Твери, Торопца в Царьград. О некоторых характерных чертах торговли Полоцка можно судить по перечню предметов ввоза за апрель-сентябрь 1616 г. В этих записях большую часть торговых операций полоцкие купцы вели посредством речных перевозок на большегрузных судах-стругах, вмещавших от 6 до 12 тыс. пудов груза. Такие двухпалубные парусные суда обслуживала команда от 20 до 40 человек. Неслучайно крупное трехмачтовое парусное судно стало символом города и изображено на печати рады Полоцка. Купцы возили свои товары и на меньших судах - плавутах, шкутах, полушкутах, челнах. Водный путь имел два направления: вверх по Двине к Витебску, Велижу и далее по реке Торопе в Торопец, а по рекам Межа и Обша в Белый; вниз по Двине полоцкие купцы направлялись главным образом в Ригу, многие из них, проезжая Ригу, направлялись к торговым городам Прибалтики. Западная Двина служила важнейшей торговой магистралью кроме Полоцка еще для купцов более чем 20 городов и местечек северо-восточной части Белоруссии.

Полоцк имел свою четко выраженную торговую специализацию. Она состояла в том, что, например, в Ригу из Полоцка вывозилось большое количество пеньки, пакли, конопли, золы, рогож, деревянных брусов, жира, воска, хмеля, мыла, обуви.

Из Риги полоцкие купцы вывозили несколько десятков наименований товаров, но главными из них были соль и сельдь, а также железо, свинец, пряности. Предметы вывоза полоцкие купцы приобретали у крестьян в селах, имениях феодалов, на рынках белорусских городов и местечек в пределах обширного района севера и северо-востока Белоруссии, который тяготел к рынкам Полоцка. На ярмарки, которые дважды в год, каждая по две недели, проводились в Полоцке, съезжалось большое число купцов из русских, белорусских городов, из Риги, портов Прибалтики, из Польши.

Доход от торговли города казна получала в виде пошлин, весовых сборов, составлявших крупные суммы, намного превышавшие такие же сборы с других белорусских городов. Так, в 1506-1507 гг. Новогрудок и Гродно внесли поборы с торговли по 100 коп, Минск-300, Брест-400, а Полоцк-1519 коп. Пошлина торговая, собранная в Гродно, составила 177 коп, в Бресте- 1531 копу, а в Полоцке-3936 коп, или 20% пошлинного сбора со всех городов Великого княжества Литовского, в которых шла торговля воском и солью; в их числе были Смоленск, Киев, Ковно, Владимир на Волыни и ряд других.

Торговой деятельностью занималось все мещанское население Полоцка, на что указывает грамота городу на магдебургское право. Наряду с торговлей широкое распространение в городе получили кредитные операции. Книга Полоцкой ратуши за 1650 г. содержит 172 записи о долговых обязательствах на огромную в то время сумму-7066 коп грошей. Ведущую роль в долговых операциях занимали члены магистрата, купечество.

Бояре, жившие в Полоцке, также занимались торговлей продуктами своих имений, они "спускивали до Риги жито, крупы, попел, смолу".

Торговля являлась неотъемлемой частью деятельности и полоцких ремесленников, обеспечивая вместе с купечеством ведущую торговую роль Полоцка в Великом княжестве Литовском. По данным конца XV - начала XVI в., Полоцк ежегодно выплачивал казне крупную сумму - около 3000 коп грошей в качестве пошлинных сборов и налогов. Этим объясняется то внимание, которое нередко проявляла верховная власть к просьбам города. Так, когда магистрат обратился в 1525 г. к великому князю с просьбой содействовать заселению опустевших домов ушедших из города жителей, 24 марта 1525 г. магистрату была выдана грамота, согласно которой вновь поселившиеся в Полоцке мещане в течение 10 лет "не мают они нам никоторое службы служити и дачок давати". Поселившихся в городе беглых из владений феодалов рада брала под защиту, не допускала розыска и возвращения их господам, как того требовало законодательство. Даже попытка брестского воеводы в 1600 г. вернуть бежавшую в Полоцк из его владения семью была отвергнута радой, и верховная власть подтвердила ее решение.

Верхушкой городского населения являлись, как и прежде, бояре, мещане-землевладельцы и купечество, среди которых немало было весьма состоятельных люден и крупных богачей, вроде купца Якова Федоровича Ходыки. В завещании, составленном в 1626 г., перечислено его имущество: наличных денег- литовской монеты 476 коп, червоных злотых 1600, шведских талеров 349, серебряной посуды 69 предметов, цинковой посуды 96 предметов, медной - 28 предметов. В его 4 лавках было много разного товара 16 наименований. Часть товара хранилась в виленском гостином доме и в сарае в Бешенковичах. По долговым обязательствам этот купец должен был получить у 19 мещан и феодалов 3850 коп грошей.

Стены его дома украшали "на полотне картин шестьнадцать". Владел он также фольварком на р. Полоте, богатой одеждой, драгоценными украшениями. В числе богачей были "славетные" мещане, заседавшие в раде. Эта часть населения Полоцка и составляла городской патрициат. Основной же массой горожан являлись мелкий торговый люд, ремесленники, разного рода "черные люди", занятые временным наймом, поденным трудом у купечества, на рынках, в порту, в мастерских многочисленных мастеров. Численность каждой группы населения подсчитать невозможно из-за отсутствия необходимых сведений.

Сохранившиеся источники позволяют заметить весьма примечательную для социально-экономической жизни Полоцка тенденцию: если в 1528 г. "Попис войска" Великого княжества Литовского называет 384 главы семей мещан-бояр, обязанных нести военную службу, то "Полоцкая ревизия" 1552 г. перечисляет в этой части полочан только 185 глав семей. Видимо, ведущее значение среди горожан приобретали купец и ремесленник, оттесняя мещанина-землевладельца. Даже за сравнительно короткий срок мелкопоместный рыцарь из мещан (мещане конные) успел оказаться между ними "третим лишним", что напоминает эволюцию городов феодальной Чехии, Германии, Франции. Более того, в городах Великого княжества Литовского появились, как свидетельствует Статут Великого княжества Литовского 1588 г., феодалы, которые "про худобу свою ишчучы собе пожи-венья" занялись торговлей и ремеслом.

В Полоцке свои позиции сохранила та часть бояр, мещан-землевладельцев, которая сумела совместить свои рыцарские обязанности с преуспеванием в торговле, чьи руки умели одинаково твердо держать меч и безмен. На рубеже XV-XVI вв. это еще удавалось многим из них. Но с течением времени углубление общественного разделения труда, возрастание роли торго-во-ремесленной функции городов вели к вытеснению части мелкопоместных землевладельцев из сферы купеческой деятельности. Уже в 1511 г. верховная власть запретила феодалам осаживать в фольварках торговых и ремесленных люден, а только тех, "которые там хлеб пашут". Когда в 1622 г. это предписание нарушил владелец имения Бельчицы (под Полоцком), основав под своей властью поселение с купцами и ремесленниками, король, получив жалобу рады Полоцка, предписал передать их всех под юрисдикцию города, оставив владельцу имения только тех, кто "землю орут и хлеб пашут".

О ремесленниках Полоцка сохранилось мало сведений. Фрагментарные данные первой половины XVI в. упоминают 19 видов ремесла, "Полоцкая ревизия" 1552 г. знает около 30 профессий. Среди них были и такие, которые сложились под влиянием особенностей экономики Полоцка. В частности, его роль крупнейшего торгового порта на Западной Двине способствовала тому, что многие горожане были заняты сооружением и ремонтом речных судов, изготовляли лямки для бечевников, проводивших суда вверх по Западной Двине. Особенно распространены были профессии кормщика, работных людей, "молодцов", составлявших команды большегрузных речных судов. С работой для порта были связаны бочары, пильники, обручники, холщевники (изготовляли паруса).

На развитие ремесла влияла и роль города как крепости, обусловившей распространение малоизвестных в других городах ремесел кузнеца-пищальника, бронника пищального, пороховника, сабельника и других ремесел, необходимых для ремонта и изготовления отдельных частей к крепостным орудиям, занятых ремонтом оружия, изготовлением пороха и пуль. Ремесленники, обслуживавшие порт, крепости, были в меньшей мере связаны с внутригородским рынком; они работали в основном на заказ. На городской рынок работали, видимо, ремесленники большей части ремесленных профессий.

В XVI в. в Полоцке, как и в других городах Белоруссии, возникли цехи. Долгое время они сохраняли свое название - братства. Главой цеха считался избранный на общей сходке мастеров староста. В 1601 г. источники упоминают два цеха: в одном были кузнецы, котельщики, слесари, мечники, ювелиры, другой объединял портных, скорняков, шапочников, сапожников, кожевников. В последующие годы цехи основали скорняки, резники, портные, цирюльники. В 1643 г. упоминается цех, который объединял гончаров, печников, каменщиков и кирпичников. В середине XVII в. известно о существовании в городе 7 цехов, объединявших 19 профессий. Термины "братство" вместо "цех", "староста" вместо "цехмистр" сохранились в Полоцке до второй половины XVII в. Но и в Полоцке ремесленные братства строили свои организации по принципам цехов, на основе магдебургского права. Так, староста приносил в ратуше присягу "ротою з Саксона выданую", как это, например, сделал староста резницкий в 1650 г.

Цехи получали свои уставы, из статей которых следует, что цеховая среда составляла сложную иерархию. К верхней ступени относились старосты цеха (цехмистры), к следующей - мастера (министры, братья), делившиеся на две группы-старших и младших мастеров (по стажу ремесленной деятельности). Затем шли подмастерья (товарышы, челядники). Они подразделялись еще на подмастерьев "с копы" (их заработок состоял из определенной части общей стоимости выработанных ими изделий) и на подмастерьев "с мыта" (получали плату за каждое изготовленное ими изделие). Были также полуподмастерья (пахолки, пахолики) и ученики (хлопцы, учни).

Даже вступление на нижнюю ступень этой иерархии было связано с рядом трудностей. Чтобы стать учеником, нужно было предъявить "лист о рождении", удостоверявший "законное рождение", уплатить вступительный взнос (вкупное). Срок ученичества зависел от сложности ремесла и возраста поступающего. Например, в обучение гончарному ремеслу принимались дети с 6 лет; срок их обучения длился 6 лет, дети старше 10 лет проходили обучение в течение 4 лет.

Ученик должен был беспрекословно повиноваться мастеру. Непосильный труд, исполнение обязанностей прислуги в доме мастера, жестокие наказания за малейшую провинность заполняли жизнь-каторгу ученика. Многие из учеников искали спасение в бегстве. Но устав цеха предписывал разыскивать и возвращать беглецов.

Завершившего срок обучения устав цеха обязывал сделать взнос в цеховую кассу (вписное), после чего в течение года работать у обучавшего его мастера в качестве полуподмастерья. Только отработав этот срок, он мог стать подмастерьем.

Переход из подмастерья в мастера был еще сложнее. Он требовал от подмастерья большого стажа работы, взноса в цеховую кассу, и самое главное нужно было выдержать производственный экзамен, изготовить шедевр - "робить штуку". Если изготовленный шедевр не встречал единодушного одобрения всех мастеров, тогда экзаменуемый должен был внести в кассу цеха 15 злотых и устроить ужин (коляцию) мастерам цеха. Выполнивший все, что требовал устав цеха, становился младшим мастером. На время "младшенства" такой мастер обязан был оповещать членов цеха о предстоящей сходке, выполнял поручения цехмистра по делам цеха. Пробыв определенный срок в "младшенстве", он мог перейти в число "старшей братии", которые и составляли полноправную часть членов цеха. Из их среды избирался старшина цеха. Устав определял отношения внутри цеха, регламентировал производство и продажу изделий.

Цеховые уставы защищали монополию цехов на сбыт своих изделий на местном рынке. Они запрещали городским и приезжим торговцам привозить и продавать изделия, которые изготовляли полоцкие мастера.

Как и в других городах феодальной эпохи, цехи в Полоцке отличались корпоративной замкнутостью, консерватизмом, т. е. всем тем, что было типично для феодального способа производства: рутинность техники, сословная иерархия и сословная исключительность, тормозившие ход исторического развития. К тому же город был буквально задавлен различного рода поборами. Одни взимала казна, другие составляли доход великокняжеского наместника, войта, воеводы и других представителей великокняжеской администрации. Все виды поборов вместе достигали 10 и более процентов стоимости провезенных товаров. Немалый ущерб торговле и всей экономике Полоцка наносили частые конфликты с Ригой, неоднократно прерывавшие торговую деятельность полоцкого купечества не только на рынках Риги, но и в других городах, в которые полоцкие купцы следовали через Ригу. Жалоба рады Полоцка в 1615 г. перечисляла такие незаконные действия в Риге, как взимание незаконных пошлин, обвешивание, объявление бракованным доброкачественного товара. К тому купцы Риги, говорилось в этой жалобе, чтобы не платить пошлины, проезжали со своими товарами, минуя Полоцк. Действия рижских купцов, писали в жалобе полочане, "великую шкоду нам - мещанам места Полоцкого чинят и до убоства приводять".

Губительным для экономической жизни Полоцка был произвол шляхты и феодальной администрации. Полоцкий воевода магнат Петр Кишка, не довольствуясь установленными в его пользу поборами с города, самовольно взимал пошлины с купцов, возивших товары по притокам Западной Двины Сарье, Диене, Дриссе, Свольне, Лисне. Таким же путем обирали полоцких купцов полоцкий владыка, князья, бояре, полоцкие монахи-бернардины, установившие на пути следования купцов по Западной Двине и ее притокам свои заставы для взимания побора за проезд через их владения. Шляхта же помельче искала наживу в разбоях и грабежах на дорогах, устраивая засады. Во время одного из нападений банды шляхтичей в 1574 г. на караван из 70 купцов, следовавших из Полоцка в Москву для покупки товаров, бандиты убили 40 купцов и отняли деньги.

Временами торговля Полоцка резко сокращалась из-за внешнеполитических авантюр верховной власти. Так, в 1598 г. она закрыла границу с Русским государством и запретила всем купцам въезд в Москву и в другие русские города. Упадок всей экономической жизни города в таких случаях был неизбежным. О разорении города и обеднении большой части мещан свидетельствуют сами полочане. Один из жителей Полоцка, выступая в 1643 г. на суде, сказал, что "есть много мещан полоцких, которые прежде имели тысячи и десятки тысяч деньгами, а теперь разорились и в долговой тюрьме сидят".

Острыми противоречиями и конфликтами была заполнена в XVI - первой половине XVII в. общественно-политическая жизнь города. В их основе лежали экономические и сословные интересы горожан. Верховная власть неоднократно издавала грамоты, содержавшие привилеи городу и горожанам. Так, с 1500 по 1597 г. великие князья литовские подтверждали в восьми грамотах магдебургское право Полоцку, издали, как сказано в одной грамоте, "очень много листов, универсалов, декретов", подтверждавших и расширявших прежние привилегии городу. Однако, не считаясь с правами горожан, провозглашенными верховной властью, феодалы с начала XVI в. все настойчивее усиливали свое стремление превратить в источник своих доходов торговую и ремесленную деятельность полочан. С этой целью, кроме установления самовольных поборов с купцов, предпринимались попытки превращения ремесленников в своих подданных, чтобы таким образом присваивать их труд. В этом они были заинтересованы и как владельцы поместий, так как испытывали постоянную потребность в различных орудиях труда, изготовлявшихся ремесленниками города. Повод к усилению этого стремления феодалов дала грамота Полоцку, выданная в декабре 1500 г., по которой все ремесленники, жившие в Полоцке, передавались под юрисдикцию магдебургского права. Позже этот принцип верховная власть по настоянию городской рады распространила и на ремесленников, живших в предместьях Полоцка во владениях феодалов, что еще более обострило противоречие между городом и феодалами, поскольку подвластного себе горожанина-ремесленника феодал принуждал отдавать ему свои изделия безвозмездно в виде оброчной повинности.

Стремление феодалов паразитировать на производственной и торговой деятельности горожан, подчинить ее своим узкопотребительским интересам препятствовало росту ремесла и торговли в Полоцке, что делало столкновения между горожанами и феодалами неизбежными. В этом решающем противоречии верховная власть не могла занять однозначной позиции. Город как источник дохода диктовал ей меры, способствовавшие экономической деятельности горожан. Но интересы феодалов диктовали ей меры, укреплявшие их позиции в городе. Так, например, уже через два года после предоставления городу магдебургского права, когда возник конфликт между мещанами и боярами по поводу владельческих прав и претензий последних в Полоцке, великий князь Александр принял сторону бояр: указом 1500 г. он разрешил боярам сохранить собственность, приобретенную от мещан. Он также сохранил власть феодалов над теми горожанами, которые им ранее принадлежали, а также все налоги и поборы города в прежнем объеме, хотя горожане частной юрисдикции из числа налогоплательщиков исключались.

В ответ началось бегство мещан из-под магистратской юрисдикции и из города. Обеспокоенное сложившимся положением правительство в августе 1510 г. издало указ, по которому Полоцку возвращались все права и вольности, полученные в привилее на магдебургское право в 1498 г. Магистрат использовал этот указ, чтобы ликвидировать юрисдикцию феодалов в городе. Он распределил назначенные с города поборы на всех горожан, запретил мещанам продавать земли боярам и шляхте, потребовал от бояр возвращения земельных участков и домов, приобретенных у мещан.

План Полоцка. 1579 г.

Ответить на эти действия открытыми выступлениями феодалы не посмели, так как мещане, неся службу по охране замков, были хорошо вооружены. Но они нашли общий язык с правительством, которое, проявляя медлительность в соблюдении интересов мещан, действовало быстро и решительно, когда шла речь об удовлетворении потребностей феодалов. Уже в июле 1511 г. им было возвращено право иметь в городе слуг и "закладной", т. е. лиц, которые перешли под феодальную юрисдикцию. Была лишь сделана оговорка, что те из "закладной", которые будут заниматься ремеслом и торговлей, должны платить военные налоги - серебщину и ордынщину - наравне с горожанами магистратской юрисдикции. Тем самым за казной сохранялся важный источник дохода, но основной принцип права на самоуправление снова был перечеркнут в угоду феодалам. Следствием этого стало резкое сокращение городского населения из-за того, что "многие мещане ушли из города, оставив свои дома".

Чтобы избежать опасных для государства последствий ослабления важной крепости и источника дохода, правительство издало 10 апреля 1527 г. указ, предписывавший вернуть под юрисдикцию магистрата всех горожан, находившихся под властью феодалов. Для выполнения этого указа в Полоцк было послано должностное лицо. Магистрат не преминул воспользоваться указом, чтобы вновь попытаться избавить горожан от власти феодалов. И хотя к середине XVI в. феодалы еще располагали значительной собственностью и влиянием на городское самоуправление, их власть в городе оказалась в известной мере ограниченной. В Полоцке прочно утвердился принцип, согласно которому каждый горожанин, занимавшийся ремеслом или торговлей, независимо от того, на чьей земле или под чьей юрисдикцией он жил в городе, обязан был платить налоги или поборы, нести повинности замку, как и все мещане магистратской юрисдикции. Это была хотя и частичная, но все же важная победа города над феодалами. Положение городской рады (магистрата) значительно укрепилось.

С середины XVI в. она приобрела значение основного судебного и административного органа в городе. В состав рады в это время входило уже не 20, а 24 радца, не 2, а 4 бурмистра. Для отправления судебных функций рада имела два органа - суд радецкий и лавничий. Каждый из них имел свою печать и свой круг деятельности. Печать радецкого суда, на которой было выгравировано изображение большого трехмачтового речного суда, свидетельствовала, что он занимался главным образом делами торговли. Лавничий суд разбирал уголовные дела. Войт по-прежнему назначался верховной властью, но, согласно привилею 1547 г., он по прибытии в город обязан был присягнуть ("крест целовати полочаном") в том, что будет выполнять возложенные на него обязанности добросовестно и с пользой для города. При назначении воеводы верховная власть также обещала считаться с мнением города.

Заметно укрепив свое положение в городе, рада получила возможность развернуть более энергичное наступление на феодалов. Однако магистрат не принял сколько-нибудь решительных мер и по сути отказался от борьбы, так как он состоял из представителей богатого купечества, большая часть которого являлась и земледельцами средней руки, пользовалась в своей торговой деятельности шляхетскими привилегиями (льготой в уплате пошлины за провозимые товары в Ригу и в русские города, беспошлинной торговлей на территории Великого княжества Литовского, освобождением от поборов на рынке города при продаже продуктов из своих фольварков и др.). В своих фольварках они, подобно феодалам, эксплуатировали крепостных крестьян. Все это создавало почву для соглашений между городской верхушкой и феодалами.

Социально-политическую обстановку в Полоцке резко обострило насаждение верховной властью католической церкии. В 1505 г. король разрешил католическим монахам-бернардинам судить и карать отступников от католической веры от имени королевской власти. Всем чинам королевской администрации и городским властям предписывалось оказывать содействие инквизиторам в розыске и наказании тех, кого бернардины намеревались подвергнуть своему суду. По существу это означало превращение костела в центр инквизиторского судилища и террора.

Сложившиеся в Полоцке социальные, национально-религиозные противоречия усугубило проникшее в первой половине XVI в. реформационное движение. По свидетельству Александро-Невской летописи, лютеранство обосновалось в Полоцке в первой трети XVI в.

Позиции лютеранства были, видимо, прочными в Полоцке, ибо при взятии войсками Ивана Грозного города в феврале 1563 г. православное духовенство "все градские и посадцкие священники благодарственне испущающие гласы, избавльшеся и освободившеся от Люторского насилования". Среди сторонников лютеранства в Полоцке, по свидетельству летописи, были "не токмо мирстии люди, но и игумены и черньцы и попы и дьяконы Греческого закона". В другом свидетельстве сказано, что "те Люторы отпали святые православные веры". В городе также основалась община евангелистов, получили распространение радикальные реформационные идеи, близкие антитринитаризму. Выдающимся представителем реформационного движения в Полоцке и во всей Белоруссии был Сымон Будный. В его взглядах уже в то время решительно звучала критика христианской догматики, проглядывали материалистические догадки, к которым он пришел через развенчание богословских легенд о существовании души, сверхъестественной сущности Христа и других положений религиозной догматики.

К середине XVI в. католическая церковь подчинила своему влиянию часть феодалов и зажиточных горожан. В июне 1580 г. Полоцк стал одной из резиденций иезуитов - ведущей силы контрреформации-во главе с известным тогда католическим проповедником-иезуитом Петром Скаргой. Иезуиты основали в Полоцке свою коллегию, стали захватывать городские земли. При покровительстве короля Стефана Батория уже через три года иезуиты завладели в городе 322 земельными участками.

Стяжательство иезуитов, их насилия вызвали в городе огромное недовольство. Но верховная власть не хотела замечать этого и делала все, что требовали иезуиты. По их настоянию 9 января 1584 г. Стефан Баторий предписал всем православным жителям Речи Посполитой придерживаться григорианского календаря и соблюдать все католические праздники. В грамоте указывалось, что тот, кто осмелится в эти праздничные дни заниматься торговлей или ремеслом, будет лишен изготовленных им изделий и вырученных денег.

Действия иезуитов до предела усилили возмущение горожан. Об этом весьма выразительно повествует магнат Лев Сапега в письме князю Криштофу Радзивиллу 20 июля 1599 г., который ему сообщил, что мещане Полоцка жаловались на принуждение их лентвойтом к принятию григорианского календаря, запрещал работать и торговать в католические праздники. Сапега в своем ответе Радзивиллу сообщал, что полочане не только отказывались выполнить предписание лентвойта, но в католические праздники "торговали еще старательнее и с самого утра, а когда их предупредил лентвойт, грозили побить [его] камнями. Король, узнав обо всем этом, велел писать [полочанам], чтобы они соблюдали католические праздники, не торговали и не работали. Но они пренебрегали и грамотами короля и делали то же... А когда им напомнили тот же лентвойт и подвоевода, указавшие на пример города Вильно и других городов, в которых хотя и живут люди разной веры, но соблюдают католические праздники, не торгуют и не работают, указали им и на то, что они католикам предписывают в их праздники не работать, ибо это требование не только к вере относится, но еще более к общественному светскому порядку. Они всем этим пренебрегли и не только работали, торги вели, но, собравшись толпами, грозили сжечь замок и город, уйти к Москве, намеревались разгромить костел и коллегию, что видели и слышали купцы московские, которых много в то время было". В этом же письме Сапега сообщал, что антикатолическое выступление переросло в антифеодальное: "Собравшись толпами, точно неприятель с трубами, бубнами, нападали и громили дома шляхетские, что уже три или четыре раза совершалось". Свое письмо Сапега завершил опасением, как бы этот "бунт не нанес ущерба государству".

В борьбе против реформации важную роль сыграла церковная уния, заключенная в Бресте в 1596 г. Конфликт горожан с феодалами способствовал отходу последних от реформацион-ного движения. К началу XVII в. реформация в Полоцке уже не представляла серьезной силы. Но борьба мещан против унии и окатоличивания продолжалась, поскольку они видели в этой политике верховной власти оправдание существующей системы грабительских налогов, поборов и повинностей, лишения Полоцка жизненно важных для него связей с городами Русского государства. Ни с тем, ни с другим полочане не могли и не хотели примириться.

Обстановка в городе резко обострилась с появлением во главе униатов в Белоруссии Иосафата Кунцевича. Получив сан униатского архиепископа полоцкого, Кунцевич стал прибегать к самым жестоким средствам насилия. Он, например, запретил хоронить умерших без соблюдения униатского обряда. Когда же один из православных мещан похоронил сына без этого обряда, Кунцевич приказал выкопать труп и похоронить лишь после совершения униатского обряда. Очень скоро Кунцевич вызвал к себе в Полоцке жгучую ненависть, его звали не иначе как "душегубом". Его жестокость до того обострила недовольство в стране, что канцлер Лев Сапега вынужден был обратиться к униатскому митрополиту Рутскому с письмом, в котором предупреждал: "Не только я, но и другие весьма осуждают то, что владыка полоцкий слишком жестоко начал поступать в этих делах и очень надоел и омерзел народу как в Полоцке, так и везде".

Полочане заключили тайное соглашение с мещанами Витебска, Могилева, Орши, Вильно, направленное против действий униатов во главе с Кунцевичем. Связь поддерживалась через православные братства этих городов. Насилия и издевательства Кунцевича привели к открытому восстанию в Витебске в 1623 г., во время которого с огромной силой проявилась ненависть городских низов к правившей городом зажиточной верхушке и всей системе угнетения и грабежа, установленной радой и королевской администрацией. Кунцевич и все его приспешники были убиты.

События в Витебске вызвали гнев Ватикана. Папа римский Урбан VIII потребовал расправиться с восставшими. Он писал королю Сигизмунду III: "Да будет проклят тот, кто удержит меч свой от крови. Итак, державный король, ты не должен удержаться от огня и меча". Кунцевича католическая церковь впоследствии объявила "святым". Среди восставших в Витебске были мещане Полоцка и Могилева. Полочанина Петра Васильева за участие в восстании королевский трибунал приговорил к смертной казни.

Жестокие репрессии, осуждение в Витебске на смертную казнь около 100 человек за участие в восстании не ослабили напряжения ни в Витебске, ни в Полоцке. Союз, заключенный горожанами Полоцка, Вильно, Витебска, Могилева, Орши, ставил своей целью противодействовать унии, покарать "душехвата". Попыткой ослабить это стремление была грамота короля Владислава IV от 11 марта 1633 г., в которой подтверждались все прежние привилегии городу, вновь утверждалась полная власть городской рады над всеми мещанами, не только жившими в самом городе, но и на предместьи. Всем ремесленникам как в городе, так и на предместьях предписывалось быть послушными цехам. Лентвойт (заместитель войта) отныне будет назначаться королем только из жителей Полоцка. Войт должен решать все дела города только совместно с бурмистрами, радцами и лавниками. Раде предоставлялось право принимать апелляции на решение войтовско-лавничьего суда. Явной уступкой заправлявшей в раде богатой верхушке было предписание в составе рады иметь не четыре, а шесть бурмистров и не ежегодно избираемых, а пожизненно. По два бурмистра правили делами города в течение двух лет поочередно. Превращение предместий в часть города было уступкой мещанам в ущерб феодалам, терявшим свои юридики. Расширение прав города должно было способствовать выполнению горожанами предписания отстроить замок, вал, крепостные стены (паркан). Но эти уступки не изменили позиции горожан. Как свидетельствовал полоцкий подвоевода, при появлении русских войск у стен Полоцка многие мещане явились 11 июня 1633 г. в ратушу и заявили, что не будут ремонтировать башни и Нижний замок. В ночь с 12 на 13 июня 1633 г. полочане открыли русским войскам ворота города. За этим последовала расправа с богачами и магистратом. Однако русским войскам не удалось закрепиться в городе и они вынуждены были уйти. Вслед за ними ушли и многие мещане Полоцка. Обеспокоенный этим король Владислав IV в ноябре 1633 г. особой грамотой запретил полочанам под угрозой конфискации имущества уходить из "этого города, для нас и всей Речи Поспо-литой столь важного", требовал от ушедших возвратиться и "на прежних плацах своих строиться". Король пытался вести двойную политику, провозглашая веротерпимость и вместе с тем поддерживая униатскую церковь.

В течение первой половины XVII в. городская верхушка пополняла число сторонников унии. Вследствие этого религиозное размежевание населения в Полоцке все более отчетливо стало совпадать с его социально-экономическим размежеванием. С конца 30-х годов XVII в. городская рада уже противостояла основной массе горожан не только как орган богатой верхушки, но и как орудие политики насаждения унии и католицизма. Поэтому в Полоцке стали возможны такие репрессии, как конфискация в феврале 1640 г. имущества мещан посада Кобак за непосещение ими униатской церкви. Убийца, приговоренный к смертной казни, был помилован после того, как заявил, что переходит со всей семьей в унию; мещанин, лишенный по суду права заниматься ремеслом, вновь получал это право при переходе в унию. Подобные факты становились все более частыми, обостряя внутриполитические противоречия. Многим горожанам Полоцка стал ненавистен строй жизни, навязанный им феодалами, магистратом и королем в союзе с католической церковью. Они решительно отказывались укреплять и оборонять город. Побывавшие в 1646 г. в Полоцке королевские комиссары установили, что полочане не дают необходимого количества людей для охраны города, не содержат в нужном состоянии крепости и их вооружение.

Для укрепления своей власти магистрат прибегал к суровым наказаниям за малейшую провинность. Так, 28 августа 1643 г. мещанин Мартин Кокорка обругал бурмистра. По решению магистрата виновному публично на лобном месте, на рынке палач нанес 40 ударов плетью, кроме того, рада запретила ему в течение года заниматься своим ремеслом. Другой мещанин был посажен в ноябре 1643 г.. в тюрьму за то, что, упомянув имя Кунцевича, не назвал данного ему папой титула: это было расценено магистратом как "бунт".

Насколько мрачной была обстановка, окружавшая горожанина, свидетельствует дело "о чародействе" мещанина Василия Брыкуна, разбиравшееся в Полоцке в феврале 1643 г. По сохранившимся документам, Василий Брыкун был человеком, любившим подшутить над простодушием, подтрунивать над предрассудками знакомых ему людей. Скоро молва стала ему приписывать разные "чары" и "наговор". Утверждали, что он мог резать стены дома, что от его наговоров один разорился, другой захворал, у третьего семья разбежалась, у четвертого скот пал и т. п. Защищавший Брыкуна адвокат без труда доказал, что разорение произошло не от наговора, а от обилия долгов, ссора в семье - от упрямства мужа и своенравного характера жены. Того же стоили и другие обвинения. Но несмотря на полные здравого смысла и логики доказательства адвоката, магистрат, преисполненный религиозного фанатизма, одержимый страхом перед "ведьмами", "колдунами", признал Брыкуна виновным. Чтобы избежать позорной смерти, несправедливо обвиненный Брыкун покончил с собой в тюрьме.

История Полоцка XVI - первой половины XVII в., когда он являлся крупнейшим и цветущим городом в Белоруссии, была историей упорной борьбы против грабительской системы налогов, феодального произвола, стяжательских устремлений магистрата и городских богачей, сопротивления изуверской политике и насаждению католицизма и унии, проводимой королевским правительством.